Здесь вам не тут!
Название: Самый Лучший Фик
Жанр: игра
Авторы: Ghera и Macavity
Пейринг: труъ
Цветастый дисклеймер от Ghera:
читать дальше"- Честное слово! - вскричал декабрист. - Как хорошо, что все мы такие развитые! У нас тут прямо как у Тургенева: все сидят и спорят про любовь. Давайте и я вам что-нибудь расскажу - про исключительную любовь и про то, как бывают необходимы плохие бабы!.."
Эту историю знают все, кто когда-либо ездил в электричках и пил одеколон, так как она напечатана в их любимейшей книге, которую они читают с раннего детства и до старости. Сочинил ее Веничка Ерофеев.
Но декабрист так ничего не сказал про исключительную любовь, про Тургенева и про плохих баб. Вместо него это сделаем мы.
В нашем рассказе есть исключительная любовь, орхидеи, златокудрый советник и бокалы, и если чего в ней нет, так это Тургенева и баб, но авторы утешают вас тем, что вместо Тургенева у них Шекспир (хотя на самом деле это был Теннисон), а вместо баб - мужчины.
Сами же мы - дедушка Митрич и его бабушка, и присказку свою ведем от их лица.
Более понятный дисклеймер от Macavity:
читать дальшеИграем на поле фанона. нет, не так... пишем самую фаноничную штуку из всех фаноничных штук... нет, снова не то. В общем, началось все с первого кусочка, написанного по всем правилам фанона. Написала его Гера. Макавити оценил качество травы и решил ответить еще более укуренным куском. Так, кусочек за кусочком, и собрался текст. Здесь есть все культовые фанонные слова-образы: и орхидеи, и златокудрый, и бокалы, и даже глагол "пронзать" и наречие "исступленно".
Кроме того, два финала. На выбор читателя: нежный и жесткий.
Читать эту штуку как слитный текст не имеет смысла. В дискретности вся соль. В дискретности и оголтелой фанонности.
Вот такой вот Самый Лучший Фик. Если кто понимает.
Самый Лучший Фик
Платиновая прядь колыхнулась - губы Ясона коснулись сверкающего края бокала.
Меж длинных покачивающихся ветвей, за огромными окнами оранжереи пылало темно-лиловое небо Амои. Орхидеи протягивали свои хрупкие цветы прямо к лицам.
- Твое здоровье, Рауль, - консул нежно держал затянутой в белоснежную перчатку рукой тонкое стекло.
- Ясон...
Искристые голубые глаза остановились на нем:
- Что?
- Поверь, я правда не понимаю...
- Всегда можно попытаться понять, - рука Ясона скользила по подлокотнику кресла, направляясь в сторону другой белой перчатки.
- Не говори загадками, - беспомощно прошептал Рауль, уже зная, что произойдет через секунду, и в оцепенелом ужасе ожидая этого.
- Я вообще не собираюсь говорить, - выдохнул Ясон и осторожно коснулся щекой золотых кудрей, прося у них прощения за то, что уже сделал и то, что еще только собирался совершить...
- Я вообще не собираюсь говорить, - выдохнул Ясон и осторожно коснулся щекой золотых кудрей, прося у них прощения за то, что уже сделал и то, что еще только собирался совершить...
Потом он чуть отстранился, еще раз заглянул в настороженные зеленые глаза, улыбнулся и почти беззвучно прошептал:
- Больно не будет, не бойся.
И стал ласкать лицо своего нежного, тихого и опасно красивого советника. Касался губами его висков, сжимал руками шею, остервенело впивался своими губами в его губы. Рауль, который всегда выглядел так, словно его создавали для покорности чужой страсти, сейчас словно желал подтвердить это впечатление: он подчинялся безропотно и отрешенно.
Когда Ясон отстранился, чтобы перевести дух, Рауль в последний раз тихо прошептал:
- Я не понимаю...
Попытался поднять руку, чтобы привычным жестом откинуть непослушную прядь со лба, но руки были крепко прикованы к металлическим подлокотникам. Он опустил голову и закрыл глаза.
В следующий момент, когда Рауль почувствовал, как его пронзают насквозь, он еще мог успеть, что-то сказать. Но уже через долю секунды тьма накрыла его.
- Ты бы не понял, - сорванным голосом прошептал Ясон и выдернул узкое острие ножа из остывающей груди своего тихого, опасно красивого, златокудрого советника.
- Ты бы не понял, - сорванным голосом прошептал Ясон и выдернул узкое острие ножа из остывающей груди своего тихого, опасно красивого, златокудрого советника.
С лезвия капала нечеловеческая пурпурная кровь. Капала и, шипя, сворачивалась, прожигая ткань сьюта. Ясон в последнем порыве безумия поцеловал мертвые губы, из которых тоже стекла струйка крови, обжигая губы белокурого убийцы.
Он вышел за дверь. Там уже ждали.
- Я только что убил советника Ама, - спокойно произнес Ясон.
Юный джейд-стажер недоуменно вскинул на него глаза и сглотнул. Никому - ни ему, ни начальнику службы безопасности, ни даже самой Юпитер - не удалось бы понять, почему последний раз шевельнулись губы Ясона.
"Я сделал, что хотел. Я всегда делаю что хочу, Рауль..."
Жесткий финалЖесткий финал:
"Я сделал, что хотел. Я всегда делаю, что хочу, Рауль..."
Говорят, советник Ам никогда не был любовником Главы Синдиката. Говорят, у главы Синдиката не было любовников.
Говорят, Рауль Ам был единственным, кто мог повлиять на неистового и упрямого Ясона Минка. Обуздать его, переубедить, остановить. Говорят, однажды ранним утром по мелкому желтому песку внутреннего дворика неслышно прошли трое: два охранника и черноволосый пет. Охранники остались в залитом солнцем саду, а мальчишку завели в лабораторию, где ввели дозу реагента B-CF2594. Говорят, Рауль Ам лично сообщил Минку о смерти любимца. Минк был привязан к
креслу, тщетно пытался вырваться, страшно и исступленно кричал, но не мог заглушить спокойный голос своего тихого златокудрого советника:
- Мы не можем делать все, что хотим, Ясон. Иногда мы должны делать то, что должны.
Нежный финалНежный финал:
"Я сделал, что хотел. Я всегда делаю что хочу, Рауль..."
Ясон знал, что нейрокоррекция будет болезненной и тяжелой. Чему удивляться - он собственными руками уничтожил лучшего специалиста. И пока молодой сильвер - он назвался, но Ясон не запомнил имени - дрожащими холодными руками закреплял контакты, ему вспоминался вычурно выгнутый, иссеченный темно-красной сеточкой белый лепесток орхидеи, которого он так и не коснулся.
Руби, не сводя глаз с пульта, приказал:
- Ближе, ближе! Вот так.
Сильвер отвернулся, сжав ладони в замок.
Тонкая игла боли проникла в мозг. Орхидея не исчезла, сеточка запульсировала, наливаясь красным... нет, пурпурным. Набухла кровью...
Последним усилием зрительных нервов Ясон зафиксировал группу золотоволосых красавцев, напряженно глядящих на экраны, где тонкой голубой ниточкой теплилось его сознание.
Вдруг от них отделился один - золотой локон на лиловой драпировке... Вот он уже совсем близко - протягивает ему зеленый стебель, увенчанный пламенеющей короной узких лепестков. Тигровая лилия.
Сияющие зеленые глаза смотрят с надеждой и радостным ожиданием. В нежных персиковых пальцах дрожит длинный стебель.
- Я жду!
ainokusabi.borda.ru/?1-2-160-00000608-000-0-0-1...
Жанр: игра
Авторы: Ghera и Macavity
Пейринг: труъ
Цветастый дисклеймер от Ghera:
читать дальше"- Честное слово! - вскричал декабрист. - Как хорошо, что все мы такие развитые! У нас тут прямо как у Тургенева: все сидят и спорят про любовь. Давайте и я вам что-нибудь расскажу - про исключительную любовь и про то, как бывают необходимы плохие бабы!.."
Эту историю знают все, кто когда-либо ездил в электричках и пил одеколон, так как она напечатана в их любимейшей книге, которую они читают с раннего детства и до старости. Сочинил ее Веничка Ерофеев.
Но декабрист так ничего не сказал про исключительную любовь, про Тургенева и про плохих баб. Вместо него это сделаем мы.
В нашем рассказе есть исключительная любовь, орхидеи, златокудрый советник и бокалы, и если чего в ней нет, так это Тургенева и баб, но авторы утешают вас тем, что вместо Тургенева у них Шекспир (хотя на самом деле это был Теннисон), а вместо баб - мужчины.
Сами же мы - дедушка Митрич и его бабушка, и присказку свою ведем от их лица.
Более понятный дисклеймер от Macavity:
читать дальшеИграем на поле фанона. нет, не так... пишем самую фаноничную штуку из всех фаноничных штук... нет, снова не то. В общем, началось все с первого кусочка, написанного по всем правилам фанона. Написала его Гера. Макавити оценил качество травы и решил ответить еще более укуренным куском. Так, кусочек за кусочком, и собрался текст. Здесь есть все культовые фанонные слова-образы: и орхидеи, и златокудрый, и бокалы, и даже глагол "пронзать" и наречие "исступленно".
Кроме того, два финала. На выбор читателя: нежный и жесткий.
Читать эту штуку как слитный текст не имеет смысла. В дискретности вся соль. В дискретности и оголтелой фанонности.
Вот такой вот Самый Лучший Фик. Если кто понимает.
Самый Лучший Фик
Платиновая прядь колыхнулась - губы Ясона коснулись сверкающего края бокала.
Меж длинных покачивающихся ветвей, за огромными окнами оранжереи пылало темно-лиловое небо Амои. Орхидеи протягивали свои хрупкие цветы прямо к лицам.
- Твое здоровье, Рауль, - консул нежно держал затянутой в белоснежную перчатку рукой тонкое стекло.
- Ясон...
Искристые голубые глаза остановились на нем:
- Что?
- Поверь, я правда не понимаю...
- Всегда можно попытаться понять, - рука Ясона скользила по подлокотнику кресла, направляясь в сторону другой белой перчатки.
- Не говори загадками, - беспомощно прошептал Рауль, уже зная, что произойдет через секунду, и в оцепенелом ужасе ожидая этого.
- Я вообще не собираюсь говорить, - выдохнул Ясон и осторожно коснулся щекой золотых кудрей, прося у них прощения за то, что уже сделал и то, что еще только собирался совершить...
- Я вообще не собираюсь говорить, - выдохнул Ясон и осторожно коснулся щекой золотых кудрей, прося у них прощения за то, что уже сделал и то, что еще только собирался совершить...
Потом он чуть отстранился, еще раз заглянул в настороженные зеленые глаза, улыбнулся и почти беззвучно прошептал:
- Больно не будет, не бойся.
И стал ласкать лицо своего нежного, тихого и опасно красивого советника. Касался губами его висков, сжимал руками шею, остервенело впивался своими губами в его губы. Рауль, который всегда выглядел так, словно его создавали для покорности чужой страсти, сейчас словно желал подтвердить это впечатление: он подчинялся безропотно и отрешенно.
Когда Ясон отстранился, чтобы перевести дух, Рауль в последний раз тихо прошептал:
- Я не понимаю...
Попытался поднять руку, чтобы привычным жестом откинуть непослушную прядь со лба, но руки были крепко прикованы к металлическим подлокотникам. Он опустил голову и закрыл глаза.
В следующий момент, когда Рауль почувствовал, как его пронзают насквозь, он еще мог успеть, что-то сказать. Но уже через долю секунды тьма накрыла его.
- Ты бы не понял, - сорванным голосом прошептал Ясон и выдернул узкое острие ножа из остывающей груди своего тихого, опасно красивого, златокудрого советника.
- Ты бы не понял, - сорванным голосом прошептал Ясон и выдернул узкое острие ножа из остывающей груди своего тихого, опасно красивого, златокудрого советника.
С лезвия капала нечеловеческая пурпурная кровь. Капала и, шипя, сворачивалась, прожигая ткань сьюта. Ясон в последнем порыве безумия поцеловал мертвые губы, из которых тоже стекла струйка крови, обжигая губы белокурого убийцы.
Он вышел за дверь. Там уже ждали.
- Я только что убил советника Ама, - спокойно произнес Ясон.
Юный джейд-стажер недоуменно вскинул на него глаза и сглотнул. Никому - ни ему, ни начальнику службы безопасности, ни даже самой Юпитер - не удалось бы понять, почему последний раз шевельнулись губы Ясона.
"Я сделал, что хотел. Я всегда делаю что хочу, Рауль..."
Жесткий финалЖесткий финал:
"Я сделал, что хотел. Я всегда делаю, что хочу, Рауль..."
Говорят, советник Ам никогда не был любовником Главы Синдиката. Говорят, у главы Синдиката не было любовников.
Говорят, Рауль Ам был единственным, кто мог повлиять на неистового и упрямого Ясона Минка. Обуздать его, переубедить, остановить. Говорят, однажды ранним утром по мелкому желтому песку внутреннего дворика неслышно прошли трое: два охранника и черноволосый пет. Охранники остались в залитом солнцем саду, а мальчишку завели в лабораторию, где ввели дозу реагента B-CF2594. Говорят, Рауль Ам лично сообщил Минку о смерти любимца. Минк был привязан к
креслу, тщетно пытался вырваться, страшно и исступленно кричал, но не мог заглушить спокойный голос своего тихого златокудрого советника:
- Мы не можем делать все, что хотим, Ясон. Иногда мы должны делать то, что должны.
Нежный финалНежный финал:
"Я сделал, что хотел. Я всегда делаю что хочу, Рауль..."
Ясон знал, что нейрокоррекция будет болезненной и тяжелой. Чему удивляться - он собственными руками уничтожил лучшего специалиста. И пока молодой сильвер - он назвался, но Ясон не запомнил имени - дрожащими холодными руками закреплял контакты, ему вспоминался вычурно выгнутый, иссеченный темно-красной сеточкой белый лепесток орхидеи, которого он так и не коснулся.
Руби, не сводя глаз с пульта, приказал:
- Ближе, ближе! Вот так.
Сильвер отвернулся, сжав ладони в замок.
Тонкая игла боли проникла в мозг. Орхидея не исчезла, сеточка запульсировала, наливаясь красным... нет, пурпурным. Набухла кровью...
Последним усилием зрительных нервов Ясон зафиксировал группу золотоволосых красавцев, напряженно глядящих на экраны, где тонкой голубой ниточкой теплилось его сознание.
Вдруг от них отделился один - золотой локон на лиловой драпировке... Вот он уже совсем близко - протягивает ему зеленый стебель, увенчанный пламенеющей короной узких лепестков. Тигровая лилия.
Сияющие зеленые глаза смотрят с надеждой и радостным ожиданием. В нежных персиковых пальцах дрожит длинный стебель.
- Я жду!
ainokusabi.borda.ru/?1-2-160-00000608-000-0-0-1...
@темы: В рамках осеннего обострения, Тролль-парад, Мой первый фанфик (тм)